Неточные совпадения
Получая, без всяких лукавых ухищрений, с имения столько дохода, сколько нужно было ему, чтоб каждый день обедать и ужинать без меры, с
семьей и разными гостями, он благодарил Бога и считал
грехом стараться приобретать больше.
— Ах, и хитер ты, Акинфий Назарыч! — блаженно изумлялся Мыльников. — В самое то есть живое место попал…
Семь бед — один ответ. Когда я Татьяну свою уволок у Родивона Потапыча, было тоже
греха, а только я свою линию строго повел. Нет, брат, шалишь… Не тронь!..
Видный был парень Окулко и содержал всю
семью, да попутал его
грех: наткнулся он на Палача-отца.
Ну, и подлинно повенчали нас в церкви; оно, конечно, поп посолонь венчал — так у нас и уговор был — а все-таки я свое начало исполнил: воротился домой,
семь земных поклонов положил и прощенья у всех испросил: «Простите, мол, святии отцы и братья, яко по нужде аз грешный в еретической церкви повенчался». [Там же. (Прим. Салтыкова-Щедрина.)] Были тут наши старцы; они с меня духом этот
грех сняли.
Вот, думаю, мы жалуемся на свою участь горькую, а каково ей-то, сироте бесприютной, одной, в слабости женской, себя наблюдать, да и
семью призирать!"И стал я, с этой самой поры, все об ней об одной раздумывать, как бы то есть душу невинную от
греха избавить.
После него все пошло по-новому. Сперва поселился Мокей зюздинский с бабами, а за ним
семей еще боле десятка перетащилось. Старцы наши заметно стали к ним похаживать, и пошел у них тут
грех и соблазн великий. Что при старике Асафе было общее, — припасы ли, деньги ли, — то при Мартемьяне все врозь пошло; каждый об том только и помыслу имел, как бы побольше милостыни набрать да поскорее к любовнице снести.
— Получил, между прочим, и я; да, кажется, только
грех один. Помилуйте! плешь какую-то отвалили! Ни реки, ни лесу — ничего! «Чернозём», говорят. Да черта ли мне в вашем «чернозёме», коли цена ему — грош! А коллеге моему Ивану Семенычу — оба ведь под одной державой, кажется, служим — тому такое же количество леса, на подбор дерево к дереву, отвели! да при реке, да в
семи верстах от пристани! Нет, батенька, не доросли мы! Ой-ой, как еще не доросли! Оттого у нас подобные дела и могут проходить даром!
Француз усовершенствовал наконец воспитание Юлии тем, что познакомил ее уже не теоретически, а практически с новой школой французской литературы. Он давал ей наделавшие в свое время большого шуму: «Le manuscrit wert», «Les sept péchés capitaux», «L’âne mort» [«Зеленая рукопись» (Гюстава Друино), «
Семь смертных
грехов» (Эжена Сю), «Мертвый осел» (Жюля Жанена) (франц.)] и целую фалангу книг, наводнявших тогда Францию и Европу.
— Посадишь, милая барышня! Тут что греха-то было, не приведи бог! Старшин по
семи ден каталажил, а старостов этих и не есть числа…
В каждой
семье есть пятнышко, и, почитай, у всех в родне — монах али монахиня, а то скитница отмаливают грехи-то старинные.
Все бывшие до него помпадурства заимствовали свои определения от которого-нибудь из
семи смертных
грехов; его же помпадурство должно быть исключительно помпадурством борьбы.
— В том-то и дело, что не глупости, Феня… Ты теперь только то посуди, что в брагинском доме в этот год делалось, а потом-то что будет? Дальше-то и подумать страшно… Легко тебе будет смотреть, как брагинская
семья будет делиться: старики врозь, сыновья врозь, снохи врозь. Нюшу столкают с рук за первого прощелыгу. Не они первые, не они последние. Думаешь, даром Гордей-то Евстратыч за тобой на коленях ползал да слезами обливался? Я ведь все видела тогда… Не бери на свою душу
греха!..
Суровый характером, богатый мужик Антипа Лунёв, дожив во
грехе мирском до пятидесяти лет, задумался крепко, затосковал и, бросив
семью, ушёл в леса.
Через него в шайку вошли четверо: два односелка, молодых и поначалу безобразно пивших парня, бывший монах Поликарп, толстейший восьмипудовый человек, молчаливо страдавший чревоугодием (все
грехи, по монастырскому навыку, он делил на
семь смертных; и промежуточных, а равно и смешения
грехов, не понимал...
Таков он был и всегда и во всем, и я и Истомин держались с ним без всякой церемонии. К Норкам Истомин не ходил, и не тянуло его туда. Только нужно же было случиться такому
греху, что попал он, наконец, в эту
семью и что на общее горе-злосчастие его туда потянуло.
— Вот у нас в
семье свой молитвенник о
грехах наших будет…
Афоня. Батюшки! Сил моих нет! Как тут жить на свете? За
грехи это над нами! Ушла от мужа к чужому. Без куска хлеба в углу сидела, мы ее призрели, нарядили на свои трудовые деньги! Брат у себя урывает, от
семьи урывает, а ей на тряпки дает, а она теперь с чужим человеком ругается над нами за нашу хлеб-соль. Тошно мне! Смерть моя! Не слезами я плачу, а кровью. Отогрели мы змею на своей груди. (Прислоняется к забору.) Буду ждать, буду ждать. Я ей все скажу, все, что на сердце накипело.
В отдел только просился: у тебя
семья своя, у меня своя, что нам на
грехе жить!» Батька и заплакал, слышь; ну, старый уж человек был, известно!
Казанова, 75 лет. Грациозный и грозный остов. При полной укрощенности, рта — полная неукрощенность глаз: все
семь смертных
грехов. Лоб, брови, веки — великолепны. Ослепительная победа верха.
Мои
грехи, забавы юных дней,
Те вечера, когда в
семье твоей,
При матери докучливой и строгой
Тебя томил я тайною тревогой
И просветил невинные красы?
Вот хоть у нас в Комарове взять: налицо осталось двенадцать обителей, в семи-то, дай Бог здоровья благодетелям, нужды не терпим,
грех на Бога роптать.
В-третьих, не смотреть на брак, как теперь, как на разрешение удовлетворения плотской похоти, а как на
грех, требующий своего искупления, состоящего в исполнении обязанностей
семьи.
Однако союз
семьи, братства и дружбы был разрушен, и уже братоубийство Каина показало, как слабы сделались эти связи в поврежденном
грехом человечестве.
— Что суд?.. Рассказывай тут! — усмехнулся Седов. — По делу-то племянник и выйдет прав, а по бумаге в ответе останется. А бумажна вина у нас ведь не прощеная — хуже всех
семи смертных
грехов.
В купеческих
семьях ни одной свадьбы не венчали без того, чтобы мать нареченную невесту не свозила прежде к блаженному узнать, какова будет судьба ее, не будет ли муж пьяница, жену не станет ли колотить, сударочек не заведет ли, а пуще всего, не разорится ли коим
грехом.
— Ежели б годиков
семь нашим
грехам Господь потерпел да сохранил бы в добром здоровье Абрама Силыча, мы бы, родимый, во всем как следует справились, — тихо промолвила Пелагея.
Соседи хоть и считали дом Луповицких загадочным, не поручились бы за благонадежность кого бы то ни было из
семьи его хозяев, но обеды и ужины у них бывали так вкусны и редки в степной стороне, что каждый счел бы за
грех не приехать на званый пир.
— Ох,
грехи,
грехи! — глубоко вздыхая, молвил поп и, зная, что упрямого Федора Меркулыча в
семи ступах не утолчешь, да притом рассчитывая и на благостыню, какой, может быть, еще сроду не видывал, назначил день свадьбы.
— Баба-ёра, — сказал весело Пирожков. — В ней все
семь смертных
грехов сидят.
Не противясь такому решению, Сафроныч решил там и остаться, куда он за
грехи свои был доставлен, и он терпел все, как его мучили холодом и голодом и напускали на него тоску от плача и стонов дочки; но потом услыхал вдруг отрадное церковное пение и особенно многолетие, которое он любил, — и когда дьякон Савва помянул его имя, он вдруг ощутил в себе другие мысли и решился еще раз сойти хоть на малое время на землю, чтобы Савву послушать и с
семьею проститься.
— О! какой вы добрый!.. А все-таки
грех вам сомневаться во мне, да еще просить у меня прощения. Разве все мое — не ваше, все ваше — не мое?.. Еще бы нам делиться!.. Ведь только нас двое и есть в
семье… Давайте, сочтем, сколько тут денег. Еще есть у меня петербургских рублей десяток с лишком, положим вместе.
Грех этот можно б искупить несколькими стами начал [Началом называют раскольники те
семь поклонов, без которых они ничего не начинают.
Моралисты
семьи готовы оправдать низинный
грех пола как несение послушания и тяготы.
Семья есть послушание последствиям
греха, приспособление к родовой необходимости.
Христианство допускало лишь аскетизм или ветхую
семью как приспособление к последствиям
греха.
Христианская
семья, христианское устроение родового пола есть лишь неизбежный компромисс с миром, лишь послушание последствиям
греха.
Поистине поразительно снисходительное отношение христианства к
греху сексуального акта и к
греху экономического благоустройства
семьи, т. е. к тому, что в
семье от «мира сего», что в ней является приспособлением к «миру».
И идеология
семьи, ставшая консервативной силой в мире, боится всякого восхождения и полета в жизни пола, боится пуще
греха и низости.
Семья всегда есть принятие неизбежности рождающего сексуального акта, приспособление к проистекающим из него необходимостям, моральное искупление
греха сексуального акта через послушание бремени пола.
Семья оказывается пониженной формой общения полов, приспособлением к непреодолимости полового
греха.
Религиозно
семья вся в Ветхом Завете, в законе, изобличающем
грех.
Семья соглашается быть упорядочением полового
греха и разврата в интересах устроения рода и всего более боится революции в поле, угрожающей родовому порядку.
Каноническое искусство с его дифференцированными нормами все еще есть послушание последствиям
греха, подобно канонической науке,
семье или государству.
— Положительных доказательств нет, на душу и
греха брать не буду, — отвечал Малюта; — да не в этом и дело, великий государь, времена-то переживаются тяжелые и милость-то ноне надо оказывать не так, сплеча, а с опаскою:
семь раз отмерить, а потом уж и отрезать: мне что, о тебе, великий царь, душою томится твой верный раб. Вести-то идут отовсюду нерадостные… Не до свадеб бы боярам, помощникам царя.
«Науки и искусства», как государство, хозяйство и
семья, могут быть поняты как послушание последствиям
греха, как реакция на необходимость природного порядка.
Новый Завет по глубокой мистической своей сущности отрицает
семью, так как отрицает сексуальный акт как падение и
грех пола, отрицает род, отрицает «мир сей» и всякое буржуазное его устроение.
Христианская
семья есть лишь дезинфицирование, обезвреживание полового
греха.
Сколько раз говорил я себе:"перемените обстановку Бюлье, представьте себе, что это обыкновенный светский салон, и каждая оригинальная девочка нашла бы себе место: сухая и сморщенная Nanna была бы нервная и капризная барынька, берущая эксцентричностью туалетов, Esther — еврейка, вышедшая из цветочного промысла, была бы крикливая, задорная чиновница, всегда скромно одетая, Amélie превратилась бы в девицу с английскими вкусами, толстая Berthe считалась бы cune gaillarde du faubourg Saint-Germain", хвастливая и более всех развращенная Henriette была бы одна из тех светских женщин, у которых под сладкой улыбкой сидят все
семь смертных
грехов.
Всякое соединение мужчины и женщины, в котором преодолевается
грех сексуального акта, в котором восстанавливается цельность пола, не есть семейное соединение и не имеет оправдания в
семье.
Рассуждаю, отчего она так сказала, и нахожу, что всего не
семь смертных
грехов, а восемь, и восьмой из них должен называться рыхлость.